|
Идет по краю, вот-вот сорвется.
Натянешь туже --- и оборвется
Внутри струна.
И сердце вырвется и забьется,
И запульсирует;
В кровь
Прольется
— вся жизнь до дна.
18.07.96.
********************
Вечер будет.
Вечер опустит
Свои объятья.
Неумолимо.
Закутавшись в ветер.
Ветер заплачет
О том, что было,
Не знает,
Что делать дальше.
Спи,
Город мой, спи,
Возможно потом
Ты будешь все
Видеть иначе.
Узнаешь, что фонари
Твои значат.
Но все твои огни
Меня не научат . . .
01.04.95.
МОЛИТВА
Отпусти меня, отпусти!
Сделай мне невозможно больно.
Я не умею умирать стоя.
Умоляю: прикажи, наконец: «Вольно!»
До свету, до ветру, по воду.
Пусти гулять по безбрежным оврагам.
Видишь, я уже почти плачу:
Прошу, не делай из меня море.
За Солнцем, к асфальтам, к перронам,
Неизведанным пустым станциям.
Отпусти меня, отпусти!
Я не могу больше бродить
По вагонам.
Я не знал, чем чреват мой туман.
Я не знал, что несет мне вокзал.
О Солнце! Бесценно храни
Птицу по имени Искандар!
Убери из меня дни.
Можешь годы забрать и века.
Прошу, сделай, наконец, больно;
Убей, но наверняка.
Но лишь серым пеплом дома.
Но лишь желтым маревом дни.
С мясом вырванный кусок окна.
Плоские огни вдали.
Пусть ночь догадается сама,
Когда приказать своим: «Пли!»
И выпустить город из колеи.
Я хочу раствориться в луче
Но вряд ли речь идет о том, что я хочу.
Я хочу раствориться в луче,
Но какое дело до меня лучу?
Отпусти меня, отпусти!
Я задыхаюсь от пыли весны.
Я скоро стану асфальтовой улицей,
Но никогда не пробью стены.
Отпусти меня, отпусти!
Хоть к богу, хоть к черту, но по ветру.
Дотла бей меня, жги,
Но отпусти меня, отпусти.
Ну что тебе стоит, милое?
Что тебе стоит, сильное?
Дотла жги меня, но скажи:
Зачем тебе мой пепел?
Отпусти меня!
Но лишь серым пеплом дома.
Но лишь желтым маревом дни.
С мясом вырванный кусок окна.
Плоские огни вдали.
Пусть ночь догадается сама,
Когда приказать своим: «Пли!»
И выпустить меня из колеи.
26.03.96.
********************
REQUIEM
Смерть — как естественная смена эпох и поколений.
Война — Status Quo, как естественное существующее положение.
Ты будешь умирать рядом — мне будет больно.
Ты будешь умирать, но я ничего не смогу сделать.
Новое поколение все больше будет похоже на машины.
Мир будет сильнее тебя, и в этом он окажется правым.
Если ты сдашься, ты поступишь, в общем-то, мудро.
Но какой тогда смысл в сказанных тобой ранее фразах.
И нет стороны, где ты мог бы, забывшись, уйти от всего.
Лишь смерть превращает в дым и укрывает землей.
Ты будешь умирать рядом — мне будет больно.
Ты будешь умирать, я ничего не смогу сделать.
Мои руки будут по локоть в крови — я останусь.
С прежней неумолимостью наступит вечер.
Мир может жить безо всего, в этом его сила.
Но без тебя мир будет жить мертвым.
И я никому не скажу, что окажется у меня на сердце.
Это будет моей самой большой тайной.
Беспочвенной надеждой, возможно уже кем-то воспетой.
Осколком стекла, застрявшим в моем теле.
Смерть — как естественная смена эпох и поколений.
Война — Status Quo, как естественное существующее положение.
Ты будешь умирать рядом — мне будет больно.
Ты будешь умирать, но я ничего не смогу сделать.
********************
Так и останемся в зеленых пятнах.
Какими нас знали, такими забудут.
Какими слепили, такими бросят
На ветер, странных и непонятных.
И где тот выход, что всегда найдется?
И где та, что умрет последней, надежда?
Да вон они, оба, лежат в луже
нашей общей крови, без лица и одежды.
Так и останемся в зеленых пятнах.
Миролюбивые, без битвы сложили шпаги.
Нам приказано сдаться под странные флаги:
Снаружи звездны, а внутри полосаты.
И куда нам идти, потерявшим вечность?
Одного за другим, не беда, нас тут много.
Соблюдая гуманность и человечность,
Тихо вымрем, не дождавшись приказа трогать.
Так и останемся в зеленых пятнах.
Дерьмом облиты, набиты позором.
Не сумевшие сказать достаточно внятно,
О том, с каким флаг нам нужен узором.
20.03.97.
********************
КОЛОКОЛ ГРОМА
Нас зовет на поле
Колокол Грома.
Тянутся ряды наши
С четырех сторон.
Издали братьев
Звон собирает.
Плечом к плечу,
Предостеречь урон.
Как птицы,
Что вместе летят от холода.
Как рыбы, что кланом
Спешат на нерест.
Как волки, что стаей
Идут на охоту.
Идем,
Силой с силою чуждою меряться.
18.06.97.
********************
Город
В черно-белом кино
Проплывают руины.
И из пепла встают города.
Это в каждой дороге:
От Урала до Украины.
Это словно бы было всегда.
Мне тебя не забыть:
Твоя медная речь
В моем сердце.
Остывает, темнея
Как вулканический сок.
И въедается в быт
За холстом потаенная дверца.
И в ботинках моих от дорог
Только пыль, да песок.
Я иду в тишине.
И вокруг меня
Душно и сыро.
Люди с пустыми
Глазницами,
Чьи взгляды так колки
Стоят в очередях,
Длиною в жизнь,
Меняя шило на мыло.
И откуда-то сверху
Улыбаются голубоглазые волки.
Черно-белая память
Проплывает, в альбомах темнея,
И уйдет очень скоро
Последний ее ветеран...
Будет город
Странным недоразуменьем.
Вниз нестись по мирам,
Мундир подставляя ветрам.
А быть может потом
Донесется горелый запах
И кто-то вспомнит,
Не зная сам,почему,
Как ветер подолгу тряс
В ромашковых лапах
Набат танковых залпов
В желто-сером дыму.
Вот он, среди руин стоит,
После боя трезвея,
Покрытый пеплом, как
Сединой нежданной.
Не выдержал ночной погони,
Нет которой резвее,
Остановился.
Пылинка на ладони времени.
Стоит как дым.
Он как мираж последний.
Свидетельство Былой славы.
Один, в струе
Всеобщего вдохновленья
Застыл, как кусок серой
Холодной лавы.
Он как кино.
Как пожелтевшие фото.
Как прелый воздух
Давно прокуренных помещений.
Не ищет взглядом умчавшихся
В день знакомых.
Ему не нужно их денег,
Только прощенье
Его вечное утро повисло меж
Тенью и светом.
Как маятник вечный, качаясь
На оборванном нерве.
Насыщенный звук
Вибрирует над парапетом,
За которым - небо, куда падать
Каждый раз как первый.
А война в стороне
Стоит страшной
Безмолвной тенью.
К ней настолько привыкли все, что
Страх перед нею остыл.
И память заботливо вычистит,
Вперемешку с ленью.
Город, что
Когда-то меня убил.
22.05.98.
********************
Небо стонет.
Плач и скрежет.
В туче ухнуло совой.
Раззвенелся громовержец,
Размахался булавой.
То не воля и не прихоть—
Уродился огневой...
Лишь сгибаются деревья
С непокрытой головой.
Пронесется сквозь дубравы.
Ветви старые валя,
Закружатся ветры в травах.
Что остались на полях.
Рокот режет средостенье,
И своею злобой пьян,
Жмет несжатые растенья
Продираясь сквозь бурьян.
Смотрит, словно сын опойный,
Перунище, не внемля:
В неподвижности спокойной
Зябко ежится Земля...
Ждет, когда достанет толку,
Лик умыть ее святой,
Затрясти большую елку -
Небо помешать с водой.
Ждет, когда же станет тихо,
И придет к ней на поклон.
Из груди достанет лихо
И дождем промочит склон...
И водой остудит поле,
Опрокинув неба чан,
И когда опять на воле
Птицы примутся кричать...
А пока- лишь свист и хохот,
И смятение, и треск.
Гулкий, приглушенный ропот,
И бесстыдный щучий плеск.
Дует, поднимая полог
На небесные угли,
И несется жаркий сполох
К лику матери-Земли.
********************
СОЛНЦЕВОРОТ
Принесшийся с восточной стороны,
Мой ветер дерзновенно рвался в стекла.
А стекла в натяжении струны
Звенели дико, отзываясь теплым.
И полоснула по небу гроза.
И небо разразилось синевою.
Загромыхало, ухнуло совою.
На ржавые давило тормоза.
И торжеством объяло города.
В восторге летнего солнцеворота.
Грозой сорвало новые ворота.
И оборвались с треском провода.
В Москве все спали:
Долго ль до утра.
Непопулярно праздновать в народе
Великий день рождения природы
И новый круг горения костра.
22. 06.98.
